Только что продрала глаза. Чувствую себя так, словно по мне проехали на танке. Говорили же мне, что нельзя спать на закате. Ничего хорошего не будет. Вот проверила на собственной шкуре.
Приползла с работы, как использованная половая тряпка. Занимаемся уборкой, перестановкой, пылетрясением и прочими очешуительными делами. Устала, как бобик, после суточной охоты. Выпила поллитровую кружку свежесваренного кофе, прилегла на диванчик с распечатанными фиками, типа почитать. И отрубилась. Это после кофе.
Обычно мне ничего не снится. А тут. Бред какой то. Я оказалась в церкви. Со мной Тим Ротт у него на руках младенец, лица его я не видела, предположительно девочка. Ребенка собираются крестить. Я должна стать крестной. Безумие полнейшее. Церковь и я понятия не совместимые. Затем откуда-то появилась какая-то женщина и тоже с ребенком. Всучила его мне насильно. А он какой-то тяжелый, извивается. И не пищит, а как то скрипит. В роли священника Джин Хант. В золотом облачении. Он что-то говорил, появилась толпа народу. И все без лиц, просто белые пятна. Кто-то трогает меня за плечо - оборачиваюсь. Позади меня стоит доктор Фостер. Именно она, а не Келли. Улыбается мне, приоткрывает рот, и вываливает длинный раздвоенный, как у ящерицы язык. Он обвивается вокруг моей шеи. Мне не хватает воздуха, выпускаю ребенка из рук. Она подхватывает его, откидывает кружева с личика и впивается своим жалом ему с губы. Прехорошенький мальчик на глазах синеет, худеет и растворяется. Я ору, как ненормальная, но голоса нет. Чьи-то руки зачем-то срывают с меня одежду, и язык Джилл шариться по моему телу. Липкий холодный, гадкий.
Очнулась от того, что сижу на диване и луплю кулаками по его спинке.
Все. Не снятся мне сны, но и таких не надо.
Пойду погуляю на улице. Может мозги проветрятся. А то до сих пор противно и тошно.
Зачем написала все эту галиматью. Странное желание высказаться, словно кто-то подталкивает. И шепчет на ухо. Пиши.